Стихи [каталог в первом сообщении]

"Отовсюду обо всем или мировой экран", - как говорил Бендер о своих снах.
Talifa
Сообщения: 2106
Зарегистрирован: 21 янв 2004, 08:26
Благодарил (а): 27 раз
Поблагодарили: 289 раз

Сообщение Talifa »

Вся такая общительная и лучащаяся,
и такая солнечная, что неудобно-то,
иногда грустная, но чаще всего
лёгкий свет проглядывет сквозь чащицу,
превращая собеседника в кашицу
вместе с горсткой доводов.

Так всегда, лишь несколько отступлений:
вдруг по дну зрачка - лиса в поле,
то ли искорки возле губ, то ли
переносица, сломанная где-то в школе
и такая орлиная - всем на зависть;
загляну глазами цвета каменной соли,
той что лижут зимой под сосной олени,
повторю под нос: нет, показалось.

И продолжу беседу: прекрасный вечер,
щит ещё при вас и остёр меч ваш,
про судьбу свою вам добавить нечего,
значит, ради святого, забудьте встречу.
А о чём это я? - Не важно впрочем.

просто я всё высматриваю попутчиков в бесконечность
всё не верю что мне туда в одиночку
Аватара пользователя
Виктор
Основатель Школы
Сообщения: 11335
Зарегистрирован: 14 мар 2002, 07:27
Откуда: Москва
Поблагодарили: 1310 раз

Сообщение Виктор »

Весна шагнет в посыпанный песком
И солью снег - и снег растает сразу,
И тот скворец, что мне давно знаком,
Протараторит радостную фразу.

А ты в родной покинутой стране
Засунешь шарф подальше в антресоли -
И так пойдешь дарить себя весне,
Легко ступая в смесь песка и соли.

Песок и соль забили мне гортань,
Песок и соль выталкивает глотка...
Я без тебя... Ну, хватит, перестань
Банальности твердить, как идиотка!

Я - без тебя, но ты давным-давно
Оглох, ослеп, и не найдешь ответа.
И я смотрю, смотрю, смотрю в окно,
В котором скоро снова будет лето.

***
Целуясь в пустынном сквере
(Ворованное - вкусней!),
Мы чувствуем вкус потери
Все явственней, все ясней.
Куда нам податься, беглым
И каторжным, с этих мест,
Где женщина взглядом беглым
Окинет наш цепкий жест,
Где мокнут пустые шляпки
От лаковых желудей,
Где утки скрывают лапки
Несбывшихся лебедей,
И арка серого зданья,
Укрывшая тень греха -
Уродливое созданье
Эпохи ВДНХ,
Где улочка вбок, как выход -
Обманчива и узка,
И твой полумертвый выдох
В тепло моего виска.
Обрывок газеты: "...будущ...", -
Платок!.. Кошелек, ключи...
- Не плачь, ты меня забудешь.
- Забуду. Но замолчи.
Ворона у водостока,
Безрадостный дождь с утра.
Твой голос: - Как жизнь жестока! -
И мой: - Как она мудра!..
И, словно бы для примера -
Качели: то вверх, то вниз...
И маленькая химера,
Вцепившаяся в карниз.

***

Так непросто сделать устойчивый шаг, непросто,
Когда лижет залив стальные опоры моста,
И до проса звезд дотянуться не хватит роста,
И в кармане пусто.
Уезжай в Сыктывкар, запинаясь на каждом слоге,
По дороге спи, просто спи, как медведь в берлоге -
Ни огней вдали, ни лукавых писем о Боге,
Ни одной подруги.
Подожди дождей, потому что они невинны,
Как слеза в глазу оставленной половины,
Как на старой даче теплые половицы...
Я целую твои глаза и твои ресницы,
Подбородок, рот с отпечатком давнего шрама.
Твой портрет в зеркалах воды не вмещает рама.
Через сотни вод, что несут в океаны реки -
Уезжай навеки.
Покачнется мост, под моими ногами бездна,
Умолять тебя, целовать тебя бесполезно.
На мосту волшебном, воздушном, мосту железном,
Над столицей праздной -
Я стою, сигарет ищу, по карманам шарю.
Вспоминай меня все же изредка в Сыктывкаре,
В Тимбукту, в Лесото, в Туле, в Стерлитамаке,
Буквой на бумаге.
Пылью на дороге.
Мотыльком в овраге.
Голосами дачными в мае.
Обнимаю.

***
Мы так давно не дети, и луна
Лежит пятном на лаковом паркете.
И жизнь видна из темного окна.
И мы не дети.

Зима, зима, и скромные дары,
И золотые тонкие осколки,
И жизнь светла, как новые шары
На нашей елке.

Как золотые шкурки на снегу,
Как шкурки лис на мамином жакете,
Как звезд картон, как нежность на бегу,
Как - мы не дети.

Уткнуться лбом в желанное тепло,
В кафтан, пропахший пылью театральной,
И видеть жизнь в узорное стекло -
Большой и дальней.

Большой и теплой - с папиных колен,
Сияющей уже в мечтах о лете...
Мой новогодний сон, мой дом, мой плен,
Где мы - не дети,

Где ничего, любимый, никогда -
Под ватой свежевыпавшего снега...
И лишь твоя картонная звезда
Сияет с неба.

***
Много лет назад - не надейся, не промолчу, -
На твои глаза я летела, как на свечу.
По реке, стекавшей из разрезанных жил,
Ты, качаясь, плыл в океан, позабыв, что жил.

Твой кораблик - тусклое лезвие "Ленинград" -
В желто-красной ванной ногой раздавил медбрат.
Ты был тот Колумб, что пришелся не ко двору.
В неотложке врачи откачали тебя к утру.

И Америка - та, до которой ты не доплыл,
Стерла имя твое с листа, остужая пыл.
Но, когда ты плыл в никуда зеленой водой,
Ты был счастлив тогда - ты был тогда молодой.

Ты кричал: "Я тут!" - ну, припомни, не поленись,
А тебе отвечали: "Нельзя, дурачок, вернись!"
А тебе отвечали: "Постой, еще не пора.
Потерпи, и заново жить начинай с утра".

Только я молчала, глядела в густой туман,
За которым - стеклом бутылочным - океан.

***
В заброшенном доме шуршит по стеклу листва.
Пора листопада, и сорвана дверь с петель.
И ветер несет от угла до угла слова,
Которые я записала в разряд потерь.

Не надо про это, я чудом еще живу.
Но в нашем квартале заброшены все дома.
Беспечное лето забыло свою траву
На этом окне, за которым давно зима.

В заброшенном доме оставлен ненужный хлам,
На тусклых обоях висевшей картины след,
Последние мыши шуршат по пустым углам
И в норы уносят обрывки последних лет.

В заброшенном доме от лампы забытый свет,
И серые бабочки бьются в стекло, шурша.
И где-то во мне незаметной утраты след...
Но, может быть, эта утрата и есть душа.

***
Покажите мне эту любовь, покажите мне,
Где она жива, где она, на каком вокзале
Провожает лица глазами, где, на какой луне
Оживет, дрожа, ожидая, чтобы сказали:
Я зову, я зову, скорее, иди сюда! -
И она покорно, нежно, в слезах, в неволе,
В лепестках, в осколках трехвекового льда -
Подойдет и встанет на точку предельной боли.
Запредельной боли, заверченной до винта,
До такой резьбы, за которой уже неважно.
Я тебя люблю, бесстыдная красота,
Я тебя люблю, безмерная простота,
Говорящая: полно... простите... ваша.

***
седуксен реланиум нембутал
осторожно голову придержи
ничего он просто устал устал
это все небесные куражи

послезавтра вытянем воспарим
что ты там копаешься тут клади
завтра ляжет камушком на груди
камушек покатится рухнет рим

седуксен реланиум перебор
нам бы что полегче бы мимо рта
он же бог да брось ты никто не бог
умирать по пятницам красота

кап... - укрой простынкою - кап... укрой
как там этот градусник тридцать семь
тут никто не ляжет в земле сырой
да земли сырой тут и нет совсем

спи куда он денется встанет в пять
спи настанет завтра настанет рай
светлый послезавтра не умирай
дай ему поспать дай ему поспать

Ольга Родионова
Караван / Andreyk
Сообщения: 1760
Зарегистрирован: 7 фев 2007, 08:11
Откуда: Омск
Поблагодарили: 4 раза

Сообщение Караван / Andreyk »

Напишите письмецо, нет его дороже для бойцов,
Напишите пару слов вы, девчата, для своих пацанов.

Третьи сутки в пути - ветер, камни, дожди.
На рассвете нам в бой, день начнется стрельбой.
Третьи сутки в пути, кто бы знал, что нас ждет,
Третьи сутки в пути, и рассвет настает.

И на рассвете вперед уходит рота солдат,
Уходит, чтоб победить и чтобы не умирать.
Ты дай им там прикурить, товарищ старший сержант,
Я верю в душу твою, солдат!

Напишите письмецо, как живет там наш родимый дом,
Издалека-далека принесут его мне облака.

муз. Матвиенко И. / сл. Шаганов А.
Аватара пользователя
Виктор
Основатель Школы
Сообщения: 11335
Зарегистрирован: 14 мар 2002, 07:27
Откуда: Москва
Поблагодарили: 1310 раз

Сообщение Виктор »

Господи, прости ее, красивую –
за мужчин, что взглядами насилуют
и пускают слюни похотливые;
Господи, прости ее, счастливую
и далекую от наших дел греховных,
за убогих, жалких и психованных
наших женщин с лицами плаксивыми –
тоже бывших некогда красивыми,
но измятых жизнью проклятущею;
Господи, прости ее, цветущую,
с влажным взглядом, бархатною кожею,
на земных красавиц непохожую,
за морщины, шрамы и оплывшие
щеки, о румянце позабывшие,
за кривых, горбатых и юродивых
и за всех, что выглядят навроде их,
за ожоги на душе и коже
ты прости ей, всемогущий Боже.
Господи, прости ее, любимую:
бьет она, как белку в глаз дробиною
лупит сибиряк - без сожаления;
перед нею грохнусь на колени я,
хлынут горлом горькие признания –
и скончаюсь, не придя в сознание.
А она, воздушная и нежная,
примет эту смерть, как неизбежное,
только хмыкнет: эк беднягу скорчило –
хорошо хоть, шкурка не попорчена;
томным взором под ноги уставится...
Господи! прости ее, красавицу.

***
Когда приходят холода,
не то чтоб хочется рыда-
ниями отогреть свою
озябнувшую душу ю-
ную, что, телу не в пример,
способна не поддаться мер-
зостям и не стареть, -
а просто наконец-то предъ-
явить законные права
на должность, неизменно ва-
кантную (поскольку во-
круг достойных - никого) –
истопника надежд своих;
не говорите только - них-
т ферштейн; скажите
"объясни"; а это значит - все, что сни-
лось - но не в кошмарных снах,
а в тех, где ейде гуте нах-
т на нас веселый пестрый сор
швыряет сверху щедрой гор-
стью, словно сеятель зерно,
в беспутных грезах этих но-
чей, которые дарят
шампань, музыку и наряд-
ных девиц, умеющих легко
и просто нам отдаться в по-
коях, где полно зеркал,
терзая нашу плоть, закал-
ку прошедшую в огне
безумной страсти, пылкой не-
жности - но в этот раз
она мучительней гораз-
до бьется, стонет и кричит,
взмывая в умопомрачит-
ельную высь небес
и тут же вдруг срываясь в без-
дну (и несть сей бездне дна) –
так вот, все то, что только с на-
ми творят такие сны,
навеки хочется отны-
не развеять в пух и прах;
а если очень тошно - трах-
нуть не во сне, а наяву;
как говорят французы - ву
компрене? но вот в чем соль:
кого придется нам исполь-
зовать на отогрев души?
смазливых, ярких и души-
стых - и длинноногих - дев,
которые не прочь, раздев-
шись, к нам нырнуть в кровать,
вы, словно сорок тысяч брать-
ев (как говаривал Гамлет),
любить не сможете, а след-
ственно, на кой же ляд
душе потребно это бляд-
ство? она, как и во сне,
погребена обледене-
вши... впрочем, к черту вши:
я, истопник своей души,
к ней тихи спичку подношу –
майн готт, какой же будет шу-
хер....

А.Сидоров
Аватара пользователя
Виктор
Основатель Школы
Сообщения: 11335
Зарегистрирован: 14 мар 2002, 07:27
Откуда: Москва
Поблагодарили: 1310 раз

Сообщение Виктор »

Великий Могук
(поэма-эпикриз)

"О великий, могучий, пpавдивый и свободный pусский язык!"
И.С.Тургенев


1
Как тяжко воpочается язык
под небом нации. Русский дух
саднит в понедельник. Это азы:
про быструю езду.
А ять засажена по pукоять
на сажень в жиpный культуpный слой.
Косая сажень не может стоять...
Вот девушка и весло.
Стоит безносая с pусой косой
по паpкам отдыха гоpьких культуp...
От тюpков пpибыл пpяный посол,
каpакулевый куpкуль,
и Посполитая Речь ведет
за осэлэдэц щиpую мысль,
чухну белесую от болот
и эста с масляных мыз;
и пьяный пpасол, ваpяжский гость,
пустынный сланник и гзак-кончак
сюда сходились, как пальцы в гоpсть,
не зная, с чего начать.
Но этот язык как союз - пpедлог,
он высосал всех вальяжных гостей,
под игом татаpским щенил пpиплод
и жил себе без костей.
Ему на каpкас киpгиз куpгуз
и хpупковат на костяк остяк;
славянский мосол подпиpает гpуз
все тысячи лет спустя,
как мятый тpешник в кpупной игpе,
а то pукава паpней-pубах,
сплюснив языческий свальный гpех
и мощь во святых гpобах.
В сосудах его - буза и квас,
он с твеpдым знаком спиной знаком,
и самая связная наша связь -
уздечка под языком.

2
Стоит куpносая с pусой косой,
кpаса и гоpдость ПКиО.
Недвижна шуйцы ее консоль,
надвечен покой его.
В ее деснице pеет весло,
она гpебет под себя века.
Забылась тяжким бессонным сном
истоpия в ЦПК.
А Паpкам отдыха не видать,
не ведать кpая, тянуть ту нить,
пока подеpгивается вода
гадливой тиной в тени,
пока пpодеpгивается в иглу
веpблюд, гоpбом цепляя за кpай,
а сальный язык на чужом колу -
мочалом без мыла в pай.
Из недp pакушек, хищных pапан,
исполняется здpавый смысл эстpад.
В ее глубинах плещет pаспад,
и плесень дает экстpакт.
И цепкий ягель ползет из тундp,
лишайник, увечная меpзлота.
Культуpу слизывает свистун,
вынутый изо pта.
Хpипят динамики без языка,
из них свисают связки вязиг,
и легкая смеpдь нежна и сладка,
и с ней пpоглотишь язык.

3
Легка этан-азия. Этан-ол
Евpазия пьет. Золотой век.
Язык-боpмотуха его эталон,
пpиставленный к голове
не тем концом. А на том конце -
Шамбала инфоpмационных сpедств,
шаблон, автомат, возведенный в цель,
чей попеpечный сpез -
мишень, концентpическое клише,
язык, на котоpом хиpуpг-менингит
пpи помощи энцефалитных клещей
вpачует с коpнем мозги.
О лобной доле поет ланцет,
вослед затягивает кетгут.
Напев бессмысленен, как пpоцент,
и как акцент тягуч.
В углах сознания pадиосеть
развешивает боpмотливый паук.
Косая сажень не может висеть,
но пядям во лбу - каюк.
И веpным куpсом лоботомий
за нос ведя коpабль дуpаков,
как веpный лоцман неутомим,
гpебет на меpтвый пpикол
тpанквиливизоp, оpлиных бельм
пpосветленное голубое очко,
язык-панацея от всех пpоблем,
блесна с уютным кpючком.

4
А отдых каплет с конца иглы,
досуг, сипя, заполняет шпpиц.
Плывет на колесах из pадужной мглы
пpыщавый пpекpасный пpинц.
Вокpуг головы его - целло-фан,
сияет нимбом аэpозоль.
Он - светлое будущее, целакант,
он - pадостный мезозой.
Пpостой, как мычанье, его язык,
пустой, как каpцеp, его глазок,
его сознанье гибче лозы,
стеpилен его мазок.
Он не подонок и не плебей,
он твой потомок, юннат-плейбой.
Он, в миp вступая, дает судьбе
свой неpешительный бой;
а жизнь идет своим чеpедом,
за аттpакционом аттpакцион,
суля одним галопиpидол,
дpугим - гала-ацетон,
тpетьим - голяк, этиленгликоль,
они втpоем всегда сгоношат,
а что не сделает алкоголь,
доделает анаша,
и что не сделает анаша,
доколет массовый геpоизм
инъекций в Вену. В земной шаp
не надо въездных виз.

5
И вечен отдых пpи ЦПК,
и дух его стоит нежилой.
Стоит пеpевозчица, и цепка
pука; весло тяжело.
Она опиpается на весло,
свистит пустота из двуствольных глаз;
она умножается, как число,
она охpаняет лаз.
Она встает, как зубной посев,
pавняя и вздваивая pяды,
и свищет блеск в отбитой косе,
язык Золотой Оpды;
и кpужит чеpтово колесо
в пpипаpках культуpы пивных лаpьков,
и смотpит свеpху некий Ясон,
как стpоят новый аpго,
кpоя обломки пpогнивших слов,
узлом спpягая pванье снастей,
веpбуя pоты этих - с веслом,
с глазницами без ногтей.
И бьет по стpунам некий Оpфей,
увешанный связками Эвpидик.
Сочится моpфий его моpфем
в гнусавом "уйди-уйди".

6
Уйди, уйди: за бычий пузыpь,
за затхлый тещин язык,
в худом боpту конопать пазы,
иные ищи азы.
Ищи свищи, плыви на pодном
от этих паpковок, от точки "ноль",
от беpега, где золотое pуно
побила сеpая моль,
где pечи вытоптанный пустыpь
сам пpевpащается в плац-паpад,
где плоский, словно кости плюсны,
вылинял тpанспаpант,
где бpодят отаpы сытых словес,
глазея на новые воpота,
а в них не лезет ни чудь, ни вепс,
ни тюpкская баpанта;
пpи них вахтеpша с веслом на часах
заместо стpелок, как меpтвый час,
и неpвный тик зудит pасчесать
косу литовскую, часть
отбитой вечности, где кишит
оpда паpазитов, тифозных слов,
где намеpтво лозунг паpшой пpишит,
эpзац пеpвооснов...
Ремонт культуpы. Вот лавp с плющом
из аpматуpы. Свистит пpопан.
Висит табличка: "Вход воспpещен.
Наpодная тpопа".
Фанеpный мpамоp. Эpзац-гpанит.
Язык потемкинских деpевень
пpилавок с памятником pоднит
и клюкву с кpовью из вен.
Коpчуя коpни сpосшихся слов,
библейский тоpф, пеpегной былин,
бульдозеp сносит культуpный слой
до pыжих безpодных глин.
Эppозия гложет за пядью пядь,
от пыльной буpи мутнеет Даль;
теченье pечи пущено вспять,
всплывает мусоp и шваль...
Мели-оpатоp, знатный, как шах,
глушит сознанье наpкозом цифp;
эфиp бездумно звенит в ушах
союзным напевом цитp.

7
И стpоят новенький Вавилон,
писсантскую башню Сююм-Беки.
Косая сажень тоpчит колом,
сплетаются языки.
Пейзане беседуют. Пастоpаль.
Их pечь течет, как паста-томат.
Два слова в связке на полтоpа -
язык-самобpанка, мат.
А pядом хлещет тяжелый pок,
попсовый бейсик, хиповый слэнг.
Голодный - хлеб запасает впpок,
а сытому нужен - слег.
А pядом с магнитофонных лент
ползет коpоста блатных музык...
Седьмым коленом интеллигент
изящно чешет язык.
От Книг Почета до Кpасных Книг
песками меpтвыми занесен,
еще заносится наш язык
так, словно может все.
Но, петли стягивая винтом,
летальный кpужится аппаpат,
чиновничий штуpмовик-фантом;
гашетку жмет бюpокpат,
И бьет навылет язык дыpокол
на гиблом ведомственном пути.
Он шьется к делу, как пpотокол.
Кpовавое конфетти
летит в корзину. Язык контоp,
губя pодное, бубнит свое;
их стpогий выговоp - как каpтон,
"давальческое сыpье"!..
И взоp скосивши, словно газон,
на гpудь Четвеpтого, стынет стpой.
Стоят контоpщицы с pжавой косой.
Расчет на "пеpвый-втоpой"
не опpавдался. Нет ни втоpых,
ни пеpвых, если весь стpой безлик.
Покpылся слоем меpтвой коpы
коснеющий наш язык.

8
Стоит пеpеводчица на слепой
с глухонемого без словаpя,
над паpхом отдыха, над толпой
дубовым стилем паpя.
Полет Валькиpии недвижим,
она вальсиpует на лету,
она стоит, как ей надлежит,
она пеpеводит - дух.
Она пеpеносчица всех заpаз,
культуpы выеденных бацилл,
Агаpь-Агаpь. Ее лейбл - "Заpайск",
диагноз ей - имбецил.
Две чеpных дыpы у нее в глазах.
Она садится веpхом на весло,
она пеpеводит вpемя назад,
pаспахивает кpыло,
она совеpшает полет в длину
в пpостpанстве, где нет никакой длины,
она pаспахивает целину;
в глазах - востоpг белены.
Она паpит над пpахом культуp,
беседкой pухнувшей языка.
Гpязны подошвы ее котуpн,
победа ее близка.
Она сигналит в баpаний pог,
она тpубит команду "Ату!"...
Язык, изъеденный, как пиpог,
заканчивается во pту
под небом нации. Тяжкий дух.
Стигматы. Пустулы. Стоматит.
Некpоз. Кавеpны... Язык пpотух...
Деpжи за зубами стыд.
На наших нивах встает осот
Иваном, вычислившим pодство,
сочится память из чеpных сот -
сеpое вещество;
у нас за плечами висят века;
у нас под ногами гниют года.
Хpипит истоpия в ЦПК,
отходит живьем вода.
А там, где мутною полосой
аллея в гpядущее, светлый бзик, -
стоит девчушка с жидкой косой
и кажет сpамно язык.

Писсантская - см. К. Воннегут. "Колыбель для кошки".
Башня Сююм-Беки - "Падающая" башня в Казани.
Слег - см. А. и Б. Стpугацкие. "Хищные вещи века".


Владимир Строчков
Аватара пользователя
Calceteiro
Опытный практик
Сообщения: 1162
Зарегистрирован: 12 май 2007, 01:51
Благодарил (а): 141 раз
Поблагодарили: 160 раз
Контактная информация:

Сообщение Calceteiro »

РОЖДЕСТВО

Нехитрое жилище пастуха.
Декабрь. У Марии стынут руки
и с неба сыплет снежная труха.
Эпохи новой родовые муки.

Младенец спит. Стекаются волхвы.
Звезда восходит в небе Вифлеема
и свет её у детской головы
ложится мягко, словно диадема.

Обрезанье... И, Йешуа, малыш,
ханжи тебе в отцы Святого Духа
потом назначат. А пока шалишь,
всё, как у всех - то корь, то почесуха.

Над Иудеей нависает Рим.
Толкуют мудрецы законы Торы.
И размывают единенья грим
извечные еврейские раздоры.

Талмуд в тиши касается души.
Вот ты уже раввин. Но - голос свыше.
И сколько этот голос ни глуши,
душа его в неслышимом расслышит

и поведёт... И приведёт к кресту,
и вознесёт - на страх и удивленье
гонителей. Не Йешуа - Христу
открыть иное летоисчисленье.

И вознесутся в небо купола,
и захрустят на виселицах шеи,
запахнет человечиной зола,
и будут ткать Твой облик златошвеи.

И что ни храм, то на людской крови,
а в нём молитва за Любовь и Веру.
Но как химеру Верой ни зови,
ни превращай прозрение в химеру,

Ты сделал то, на что ты призван был,
а прочее не под Твоей десницей.
И к розе тянет листья чернобыл,
и вечна тень твоя на Плащанице.

Так что же, Йешуа? Сегодня Рождество
Твоё. Зима, волхвы и волшебство.
Кому-то - пир, кому - мечта о хлебе.
Мир празднует. О чём тоскуешь, ребе?

Виктор Каган
http://www.netslova.ru/kagan/otkuda.html#6
Аватара пользователя
Виктор
Основатель Школы
Сообщения: 11335
Зарегистрирован: 14 мар 2002, 07:27
Откуда: Москва
Поблагодарили: 1310 раз

Сообщение Виктор »

Его же -

Август

Странно дышится - словно дыханье в груди
зависает над жизнью в парящем полёте
высоко-высоко и того и гляди
оборвётся и канет пичугой в омёте.

Странно думать, что жизнь эта так коротка,
так внезапно конечна, а смерть так капризна,
что в любую минуту... И внучки рука
сквозь меня - как сквозь тающий в воздухе призрак.

Странно жить, умереть не боясь, словно жить
и любить, и грустить, и смеяться, и плакать,
и не веря гадалкам, гадать-ворожить,
на фарфоре читая кофейную слякоть.

Странно сердце заходится, жить торопясь.
Странно страннику странствовать бросить.
Тает в воздухе слов недописанных вязь.
Август клонится в тихую осень.
Аватара пользователя
Виктор
Основатель Школы
Сообщения: 11335
Зарегистрирован: 14 мар 2002, 07:27
Откуда: Москва
Поблагодарили: 1310 раз

Сообщение Виктор »

Беспокойные сумерки
Замели колею.
Мы, наверное, умерли
И очнулись в раю.

Мы, наверное, сгинули
В сером мартовском дне,
Словно штору задвинули
Чьи-то руки в окне.

И остались лишь сумерки
Да огни фонарей.
Мы, наверное, умерли,
Не дойдя до дверей.

И бродяги случайные
Разнесли по стране
Об ушедших в молчание,
О пропавших в весне.

Но будильник обиженно
Зазвонил невпопад.
Мы, наверное, выжили,
Если чувствуем взгляд.

И не нужно сутулиться -
Злые вестники лгут...
Ночь. Морозная улица.
Колея на снегу.

***
Хочу напиться допьяна
Я золотым вином заката,
Чтоб золоченая луна
Качалась в небе виновато,
Чтоб звезды сыпались с небес,
Как блестки с новогодней елки,
Чтоб много лет об этом дне
По городу бродили толки.
Молись, прохожий, грудь крести,
Ты трезв, а значит малодушен.
Что толку лысину скрести,
Коль светоч разума потушен.
Все трезвые сойдут с ума.
Того ж, кто пропил ум и тело,
Не тронет эта кутерьма,
Ведь пьяному какое дело,
Что где-то мечется луна,
Срывая звезды с небосвода.
Закат, а ну, еще вина!
Я пью, да здравствует свобода!

***
Что я такое? Сумеречный звон?
А может - дождь серебряных монет?
А может - просто чей-то грустный сон?
А может - нет?
Что я? Наверно просто человек:
Немного сердца где-то посреди,
Чуть-чуть души за абажуром век
И боль в груди.

***
Я не предам безумие мое.
Пускай ветра грызут оконный лед,
Пускай навек заштопает восход
Седых дождей угрюмое шитье.
Я выну нить и соберу в клубок
Всю дерзость, все нескромные слова.
Пусть без царя осталась голова,
Зато и рот не осквернит платок.
И, с диким смехом выплюнув озноб,
Схвачу луну за острые края
И закричу: "Теперь она моя!",
О звезды остудив горячий лоб.
И пусть тогда глаза завяжут мне
И руки стянут за спиной узлом,
Я все равно останусь при своем,
Вот только б не продешевить в цене.

Гребенюк Павел

А между прочим, скоро новый год
еще чуть-чуть - и снег на вираже,
и свет звезды почувствует плечо.
уже звучит морозное "еще",
еще не став растаявшим "уже".

еще чуть-чуть, и смех над головой
сольётся в плач, счастливый, как ручей.
уже стучит упорное "ничей",
еще не став задумчивым "не твой".

уже бежишь, проворный как вода,
ловить еще летящую звезду,
уже пообещавшую - "приду",
еще не уточнившую - когда.

Райхер Виктория

И ты снановишься старше. Суше. Почти как вобла, чуть-чуть с дымком.
Нет, вобла - грубо. Допустим, суши. Гастрономическим языком
легко, мой ангел, о вечном. Это из тех ироний, которых - тьма.
Сырой рыбешкой плывут рассветы, в крупинках риса стоят дома.
В приоритетах - минет и шоппинг, еще быстрее, на раз-два -три!
И только ночью ты слышишь шепот - проснись, принцесса, заговори,
прокисло время в стеклянном замке, сломались солнечные лучи,
и разбежались твои служанки, и жирный выводок паучих
соткал покровы тебе, принцесса, ты спишь так крепко, что я устал
слагать сонеты тебе, и пьесы, и и мазать известью пьедестал,
у каждой сказки - свои законы, у каждой жизни - открытый счет,
я не убил для тебя дракона, я просто помню тебя еще...
И ты смеешься, глотая горечь - японский ужин, привет, Басё,
сырая рыба должна жить в море, мезима выпью, и все. И все...

Несладкий ноябрь

Когда мне хочется лечь на дно, закрыться на все замки,
Когда мне кажется, что темно, и выжжены маяки,
Прогорклым маслом пропахла жизнь, как кухня в дурном чаду...
Я больше, мам, не шепчу "Держись!". Я просто встаю. Иду.
Какие, мама, к чертям, ножи? Твой Андерсен, мама, стар.
Не так уж сложно себя сложить, гораздо труднее встать
С постели, темной, глубокой...Ты меня не буди пока.
Созрели знаки моей беды и капают с потолка.
Я, мама, сильнее, чем я могу, я выбью стекло, прости.
Краду, желаю, кривляюсь, лгу - чтоб было, к чему идти.
Ползти, вцепившись в обрывки фраз, поводья в глухой степи...
Ты спой мне мама, в последний раз -
... "Усни, моя радость, спи..."

А женщиной становиться...

А женщиной становиться, как правило, нелегко.
Сначала мы все - за принцем, по следу его подков,
ну, то есть, подков-то конских, но дело уже не в том -
два взгляда, потом - знакомство, а после - с коня, и в дом.
А дом полыхает жарко от страсти и чистоты,
и ты для него - служанка, и девушка из мечты,
что надо, с умом подбрито, ну просто три раза ах,
у трона и у корыта, и всюду - на каблуках.
А он копошится мелко под грузом твоих надежд,
угрюмо глядит в тарелку - "Ну что ты, родной, не ешь",
испуган почти до колик безумством твоей души,
и вот он - блудливый котик из дому навек бежит.
Ну что тут - пожар потушишь, коня на скаку схватив -
ах, сволочь, он плюнул в душу, развод и аперитив.
Потом ты выходишь в поле, походка твоя легка,
ты кошка, и ты на воле, и в поиске мужика.
И бедра твои округлы, и очи твои с искрой,
ну что вы, какая кухня, безумие, домострой!
Из карточной рассыпухи ты вытащишь даму пик,
на лавке рядком старухи считают - тебе кирдык,
совсем загуляла девка, пропащая, что сказать,
и, словно плевок, припевка - плешивое слово "блядь".
Тебе наплевать на это, ты греешь холодный дом,
подружки дают советы, но чаще ты спишь с котом.

Но сказано - время лечит, не угли уже, зола,
и ноги на чьи-то плечи - для радости, не со зла,
и вот он - герой романа, в руках номерок зажат,
глядишь на его изьяны, и дринькаешь оранжад.
Ну что там у нас по списку - храпит по ночам с тоски,
мечтает о Жанне Фриске и прячет в диван носки.
Все это портрет с натуры, Чапаев и пустота,
известно, все бабы - дуры, но ты-то уже не та!
Где нынче отыщешь принца, спасибо, он был уже,
и ты воздвигаешь в принцип пристрастие к неглиже.
Свободны, бесспорно, оба, спокойна от а до я,
но душит ночами злоба - где шляешься ты, свинья?
Однажды (и это странно!), поставишь ему на вид,
и вот уж герой романа не пишет, и не звонит.

Бесстрастно поставишь точку, и выйдешь на белый свет,
но снится ночами дочка, которой все нет и нет.
Работа, друзья, карьера, подводка, помада, тушь,
и очередь кавалеров, но капает в ванной душ.
Все это, пожалуй, глупо, что делать, такая жизнь,
украдкой кусаешь губы, когда говорят "ложись!".
Однажды, устав до колик от шума и от кальсон,
решишь, что отныне в койке ты ищешь здоровый сон.

И вот ты живешь-не тужишь, такая Карден-Диор,
подруги давно при муже, зато у тебя - декор,
готовишь себе лазанью, калорий отсыпав горсть,
но звезды уже сказали, что будет нежданный гость.
Ух, ты бы по этим звездам - в упор, из дробовика,
но поздно, родная, поздно, куда ты без мужика?
Ты помнишь -твердила мама, что надо терпеть, как вол,
и папа, приняв сто граммов, стучал кулаками в стол,
дурная, лихая сила его волокла до дна...
Потом, у его могилы, не плакала ты одна.
Но память - такая штука, она норовит предать,
и мама все просит внука, чтоб отчество передать.
Ну все, отвлеклись, довольно, пока мы болтали здесь,
подъехал клиент на "Вольво", и денежки тоже есть.
"Хватай, - поддержали с тыла подруги,- не то уйдет!"...
Ну, в общем, ты с ним крутила, не сделав потом аборт.
Сказала ему без крика - спасибо, на этом все,
а он улыбался дико, почувствовав, что спасен.

"Зачем, почему, ты дура!" - кричали ей вслед глаза,
живот, округлив фигуру - единственный, кто был за.
Плевать на слова и сплетни, не им за тебя решить,
а дочка родится летом, но надо еще дожить.

...Сгорает в кастрюле каша, в игрушках царит бардак
(а дочку назвали Машей, без умысла, просто так).
Глядишь на нее украдкой, не веря в свою судьбу,
а дочка мусолит пятку, и мрачно кривит губу.
Растет, головенкой вертит, конфету зажав в руке,
а ты, улыбаясь, чертишь зарубки на косяке.
Конфета, потом - помада, с подружкой глоток вина,
и "Мамочка, ну не надо, я просто пройдусь - луна,
ты, знаешь, а он хороший...", и роза на стебельке.
Паршивца зовут Сережей, и ты с ним накоротке.
Свои вспоминая роли, волнуясь, сходя с ума,
ты, вместо "Рехнулась, что ли?!", ей скажешь:"Решай сама.
Подумай, чего ты хочешь, дорог на земле полно...",
и будешь потом полночи бездумно курить в окно.
Как сделать, чтоб ей, малышке, зажегся другой маяк,
твои не достались шишки, колдобины, острия?
Прикрыть бы, укутать, спрятать...чтоб жизнь не открылась ей,
и стала дешевым ядом, как выдохшийся портвейн.

Дождавшись свою пропажу, увидишь, как в первый раз,
и все про себя расскажешь, без вымысла и прикрас.
Про то, как дрожат ресницы, когда за душой - беда,
и первый, зараза, снится, пусть изредка, иногда,
и третий, четвертый, пятый...любовь, понимаешь, Маш?
"И твой заезжает папа, впадая в семейный раж,
и Коля звонит, и Гриша, ну, помнишь, такой, в пальто?
Все это, родная, слышишь, должно быть, совсем не то.
Но я не жалею, дочка, себя на куски разбив..."
И скажешь, поставив точку: "Не бойся. Живи. Люби".

Затянешься, глядя прямо, и грянет - из темноты:
"Какое ты чудо, мама! Я тоже хочу - как ты!"

* * *
Если ты усиленно ждешь звонка, улыбаясь, как Золушка после бала -
лишь глазами, нервно, исподтишка - это значит, девочка - ты попала.
Это значит, что в ванной щебечет душ, ты сидишь, и слушаешь - ну когда же,
выйдет тот, в щетине, совсем не муж, а по всем замашкам - и он туда же.
Это значит, что алым лицо горит, на затылке снова колтун какой-то,
но, конечно, можно поговорить: "Ты читала Баха? Читала? В койку!".
Это значит, на ужин - не жидкий чай, а котлеты, хоть и решила - ну их,
и еще компотик - и сгоряча обещаешь к завтраку отбивную.
Это значит, что тяжесть его руки согревает ночью, кошмары пряча,
и хрустят так сладостно позвонки - обнимает крепко твой новый мачо.
Ты решаешь с горечью - весь огонь, вся морока только тебя коснулась.
Он целует украдкой твою ладонь, потому что думает - ты уснула...

Хамзина Мария
Последний раз редактировалось Виктор 24 авг 2009, 14:45, всего редактировалось 1 раз.
А.Смит
Сообщения: 3162
Зарегистрирован: 19 июл 2007, 19:39
Поблагодарили: 34 раза

Сообщение А.Смит »

Уважайте маляров,
как ткачей и докторов!
Нет, не тех, кто по ограде
раз мазнул и -- будь здоров.
Тех, кто ради солнца, ради
красок из глубин дворов
в мир выходит на заре:
сами в будничном наряде,
кисти -- в чистом серебре.

Маляры всегда честны.
Только им слегка тесны
человечьей жизни сроки,
как недолгий свет весны.
И когда ложатся спать,
спят тела, не спится душам:
этим душам вездесущим
красить хочется опять.

Бредят кистями ладони,
краски бодрствуют, спешат,
кисти, как ночные кони,
по траве сырой шуршат...
Синяя по окнам влага,
бурный оползень оврага,
пятна на боках коров --
это штуки маляров.

Или вот вязанка дров,
пестрая, как наважденье,
всех цветов нагроможденье:
дуба серая кора,
золотое тело липы,
красный сук сосны, облитый
липким слоем серебра...
Или вот огонь костра...
Или первый свет утра...

Маляры всегда честны.
Только им слегка тесны
сроки жизни человечьей,
как недолгий свет весны.
И когда у них в пути
обрывается работа,
остается впереди
недокрашенное что-то,
как неспетое -- в груди...

Уважайте маляров --
звонких красок мастеров!
Лейтесь, краски,
пойте, кисти,
крась, маляр,
и будь здоров!

1964

Булат Окуджава
Аватара пользователя
Kale
Сообщения: 1304
Зарегистрирован: 20 янв 2009, 16:40
Откуда: Питер
Поблагодарили: 84 раза

Сообщение Kale »

Избушка на ножках подалась в бега.
Осталась без дома бедняжка Яга.
Ни печки, ни ступы, ни молодца нет:
Водичка на завтрак, грибок на обед.

Угнали избушку и канули прочь.
Нечистая сила не в силах помочь.
Лишь только надежда на связи свои:
Бедняжке пришлось обратиться в ГАИ.

Назначили розыск и план перехват.
Включили прожектор на сто киловатт.
Весь лес обыскали, все чащи прошли,
Но так ничего и нигде не нашли.

И только примерно два года спустя
Бедняжка узнала в последних вестях,
Что будто дошел до милиции слух:
Избушку увел симпатичный избух.

Что где-то в далекой и темной тайге,
Где их не найти ни ГАИ, ни Яге,
Живут себе тихо, счастливо небось.
И три избушонка у них завелось. :lol:

Автор неизвестен
Hertz
Сообщения: 203
Зарегистрирован: 4 фев 2004, 15:25
Откуда: Планета Земля

Сообщение Hertz »

Когда исчезнут вещи и дела, и даже след цивилизаций, вдруг прорастут из Времени — Слова, осмыслив жадное Пространство. Все, что копили миллионы лет, Слова вдруг явят, запах свой и цвет, и форму, без которой слова — нет. Ведь только Человек, сам вырвавший Слова из немоты, как джина — из бутылки тесной, внушил себе, что слово — бестелесно, что можно им распоряжаться кое-как, бросать на ветер, как пустяк, и ставить запросто — на место, лишь Человек наивный, так уж вышло, бесстрашно их лишает смысла. Слова — до времени — дают с собой играть, свою скрывая власть, но расщепленный атом содрогнется — от зависти — когда терпенье это оборвется. Хоть можем мы еще бездумно жить, и мелочность свою в слова рядить, и мелкостью своей словам вредить, и говорить, и городить. Им — некуда спешить, у Слов — в отличие от нас — в запасе Вечность. (Зоя Журавлева)
Караван / Andreyk
Сообщения: 1760
Зарегистрирован: 7 фев 2007, 08:11
Откуда: Омск
Поблагодарили: 4 раза

Сообщение Караван / Andreyk »

Покинул я
Родимое жилище.
Голубчик! Дедушка!
Я вновь к тебе пишу...
У вас под окнами
Теперь метели свищут,
И в дымовой трубе
Протяжный вой и шум,

Как будто сто чертей
Залезло на чердак.
А ты всю ночь не спишь
И дрыгаешь ногою.
И хочется тебе
Накинуть свой пиджак,
Пойти туда,
Избить всех кочергою.

Наивность милая
Нетронутой души!
Недаром прадед
За овса три меры
Тебя к дьячку водил
В заброшенной глуши
Учить: "Достойно есть"
И с "Отче" "Символ веры".

Хорошего коня пасут.
Отборный корм
Ему любви порука.
И, самого себя
Призвав на суд,
Тому же самому
Ты обучать стал внука.

Но внук учебы этой
Не постиг
И, к горечи твоей,
Ушел в страну чужую.
По-твоему, теперь
Бродягою брожу я,
Слагая в помыслах
Ненужный глупый стих.

Ты говоришь:
Что у тебя украли,
Что я дурак,
А город - плут и мот.
Но только, дедушка,
Едва ли так, едва ли, -
Плохую лошадь
Вор не уведет.

Плохую лошадь
Со двора не сгонишь,
Но тот, кто хочет
Знать другую гладь,
Тот скажет:
Чтоб не сгнить в затоне,
Страну родную
Нужно покидать.

Вот я и кинул.
Я в стране далекой.
Весна.
Здесь розы больше кулака.
И я твоей
Судьбине одинокой
Привет их теплый
Шлю издалека.

Теперь метель
Вовсю свистит в Рязани,
А у тебя -
Меня увидеть зуд.
Но ты ведь знаешь -
Никакие сани
Тебя сюда
Ко мне не завезут.

Я знаю -
Ты б приехал к розам,
К теплу.
Да только вот беда:
Твое проклятье
Силе паровоза
Тебя навек
Не сдвинет никуда.

А если я помру?
Ты слышишь, дедушка?
Помру я?
Ты сядешь или нет в вагон,
Чтобы присутствовать
На свадьбе похорон
И спеть в последнюю
Печаль мне "аллилуйя"?

Тогда садись, старик.
Садись без слез,
Доверься ты
Стальной кобыле.
Ах, что за лошадь,
Что за лошадь паровоз!
Ее, наверное,
В Германии купили.

Чугунный рот ее
Привык к огню,
И дым над ней, как грива, -
Черен, густ и четок.
Такую б гриву
Нашему коню, -
То сколько б вышло
Разных швабр и щеток!

Я знаю -
Время даже камень крошит..
И ты, старик,
Когда-нибудь поймешь,
Что, даже лучшую
Впрягая в сани лошадь,
В далекий край
Лишь кости привезешь...

Поймешь и то,
Что я ушел недаром
Туда, где бег
Быстрее, чем полет.
В стране, объятой вьюгой
И пожаром,
Плохую лошадь
Вор не уведет.

<1924>

Сергей Есенин

Письмо деду
Аватара пользователя
Виктор
Основатель Школы
Сообщения: 11335
Зарегистрирован: 14 мар 2002, 07:27
Откуда: Москва
Поблагодарили: 1310 раз

Сообщение Виктор »

Вакханалия

Город. Зимнее небо.
Тьма. Пролеты ворот.
У Бориса и Глеба
Свет, и служба идет.

Лбы молящихся, ризы
И старух шушуны
Свечек пламенем снизу
Слабо озарены.

А на улице вьюга
Все смешала в одно,
И пробиться друг к другу
Никому не дано.

В завываньи бурана
Потонули: тюрьма,
Экскаваторы, краны,
Новостройки, дома,

Клочья репертуара
На афишном столбе
И деревья бульвара
В серебристой резьбе.

И великой эпохи
След на каждом шагу
В толчее, в суматохе,
В метках шин на снегу,

В ломке взглядов, симптомах
Вековых перемен,
В наших добрых знакомых,
В тучах мачт и антенн,

На фасадах, в костюмах,
В простоте без прикрас,
В разговорах и думах,
Умиляющих нас.

И в значеньи двояком
Жизни, бедной на взгляд,
Но великой под знаком
Понесенных утрат.

"Зимы", "Зисы" и "Татры",
Сдвинув полосы фар,
Подъезжают к театру
И слепят тротуар.

Затерявшись в метели,
Перекупщики мест
Осаждают без цели
Театральный подъезд.

Все идут вереницей,
Как сквозь строй алебард,
Торопясь протесниться
На "Марию Стюарт".

Молодежь по записке
Добывает билет
И великой артистке
Шлет горячий привет.

За дверьми еще драка,
А уж средь темноты
Вырастают из мрака
Декораций холсты.

Словно выбежав с танцев
И покинув их круг,
Королева шотландцев
Появляется вдруг.

Все в ней жизнь, все свобода,
И в груди колотье,
И тюремные своды
Не сломили ее.

Стрекозою такою
Родила ее мать
Ранить сердце мужское,
Женской лаской пленять.

И за это быть, может,
Как огонь горяча,
Дочка голову сложит
Под рукой палача.

В юбке пепельно-сизой
Села с краю за стол.
Рампа яркая снизу
Льет ей свет на подол.

Нипочем вертихвостке
Похождений угар,
И стихи, и подмостки,
И Париж, и Ронсар.

К смерти приговоренной,
Что ей пища и кров,
Рвы, форты, бастионы,
Пламя рефлекторов?

Но конец героини
До скончанья времен
Будет славой отныне
И молвой окружен.

То же бешенство риска,
Та же радость и боль
Слили роль и артистку,
И артистку и роль.

Словно буйство премьерши
Через столько веков
Помогает умершей
Убежать из оков.

Сколько надо отваги,
Чтоб играть на века,
Как играют овраги,
Как играет река,

Как играют алмазы,
Как играет вино,
Как играть без отказа
Иногда суждено,

Как игралось подростку
На народе простом
В белом платье в полоску
И с косою жгутом.

И опять мы в метели,
А она все метет,
И в церковном приделе
Свет, и служба идет.

Где-то зимнее небо,
Проходные дворы,
И окно ширпотреба
Под горой мишуры.

Где-то пир. Где-то пьянка.
Именинный кутеж.
Мехом вверх, наизнанку
Свален ворох одеж.

Двери с лестницы в сени,
Смех и мнений обмен.
Три корзины сирени.
Ледяной цикламен.

По соседству в столовой
Зелень, горы икры,
В сервировке лиловой
Семга, сельди, сыры,

И хрустенье салфеток,
И приправ острота,
И вино всех расцветок,
И всех водок сорта.

И под говор стоустый
Люстра топит в лучах
Плечи, спины и бюсты,
И сережки в ушах.

И смертельней картечи
Эти линии рта,
Этих рук бессердечье,
Этих губ доброта.

И на эти-то дива
Глядя, как маниак,
Кто-то пьет молчаливо
До рассвета коньяк.

Уж над ним межеумки
Проливают слезу.
На шестнадцатой рюмке
Ни в одном он глазу.

За собою упрочив
Право зваться немым,
Он средь женщин находчив,
Средь мужчин нелюдим.

В третий раз разведенец
И дожив до седин,
Жизнь своих современниц
Оправдал он один.

Дар подруг и товарок
Он пустил в оборот
И вернул им в подарок
Целый мир в свой черед.

Но для первой же юбки
Он порвет повода,
И какие поступки
Совершит он тогда!

Средь гостей танцовщица
Помирает с тоски.
Он с ней рядом садится,
Это ведь двойники.

Эта тоже открыта,
Может лечь на ура
Королевой без свиты
Под удар топора.

И свою королеву
Он на лестничный ход
От печей перегрева
Освежиться ведет.

Хорошо хризантеме
Стыть на стуже в цвету.
Но назад уже время
В духоту, в тесноту.

С табаком в чайных чашках
Весь в окурках буфет.
Стол в конфетных бумажках.
Наступает рассвет.

И своей балерине,
Перетянутой так,
Точно стан на пружине,
Он шнурует башмак.

Между ними особый
Распорядок с утра,
И теперь они оба
Точно брат и сестра.

Перед нею в гостиной
Не встает он с колен.
На дела их картины
Смотрят строго со стен.

Впрочем, что им, бесстыжим,
Жалость, совесть и страх
Пред живым чернокнижьем
В их горячих руках?

Море им по колено,
И в безумьи своем
Им дороже вселенной
Миг короткий вдвоем.

Борис Пастернак[/b]
Аватара пользователя
Виктор
Основатель Школы
Сообщения: 11335
Зарегистрирован: 14 мар 2002, 07:27
Откуда: Москва
Поблагодарили: 1310 раз

Сообщение Виктор »

Баллада улицы

Вечереет. Загудело радио
Во дворе, - вернее, радиола.
Ветром танца - спереди и сзади он
Раздувает девичьи подолы.
А при них, одетые по-летнему
Пареньки с развинченной походкой.
Пахнет потом, семечками, сплетнями,
Табаком, селедкою и водкой...
То плывут шульженковской голубкою,
То летят молдаванеску резким...
Лишь луна недвижна - льдинка хрупкая,
Танцевать ей незачем и не с кем.
С девственным презрением глядит она
В ломких целомудрия оковах,
Как сопят блаженно-невоспитанно
Нянюшки в объятьях участковых...
Из окошка женский крик доносится.
Сыплются тарелки, чашки, блюдца...
Там кому-то дали в переносицу,
Там поют - там плачут - там смеются...
Вы с сестрой попреками напичканы,
А куда прикажете деваться?
Молодость уходит с электричками -
18, 19, 20...
Говорят, "дороги вам открытые"
"Все дано", "Учитесь не ленитесь".
Но одна тоскует Аэлитою,
А другая спит и видит ГИТИС.
Но до Марса дальше, чем до полюса,
В институте ж столько заявлений...
А когда-то ты бродила по лесу
До зари в каком-то ослепленьи.
Все казалось счастьем - и глаза его,
Упоенные ее любовью,
И рассвета огненное зарево,
И оранжевые пятна крови...
А теперь укладываешь локоны
И с сестрой хихикаешь про встречи...
Хорошо, что не читали Блока вы,
Девушки, сгоревшие как свечи.
О, поверьте! Это все отплатится,
Каждая слезинка отольется;
И тайком застиранное платьице,
И ребеночек на дне колодца...
Будет день и вы пред Богом станете -
Те, кто мучился, и те, кто мучил.
И он скажет: "Всех держу я в памяти,
Берегу для доли неминучей...
Душно мне от ваших скудных повестей,
Давшему земное изобилье.
Отвечайте, души, мне по совести,
Для чего вы жили и любили?!"
11.6.54

***

Не страшно ничего! Смешно,
Что птицам сыплется пшено,
А человека кормят горем...
Что женщины на каблуках,
А ангелы на облаках
И не спускаются в укор им.
Мне жалко девушек земных
И юношей немолодых,
Идущих к ночи вечерами...
Мне жалко гибнущих детей,
Мне жалко нищих голубей,
Мне жалко гаснущее пламя.

И для чего писать стихи,
И для чего считать грехи,
Когда Земля забыла Бога!
Когда никто не носит крест,
Когда растлители невест
Стоят у самого порога!?
Я верю, верю - Боже мой!
Ты жизнь, Ты - свет, Ты - путь прямой,
А если нет Тебя - не надо
Ни этих звёзд, ни этих слёз...
О, если не воскрес Христос,
То солнце - крематорий ада!
12.2.61

Николай Шатров
Аватара пользователя
Виктор
Основатель Школы
Сообщения: 11335
Зарегистрирован: 14 мар 2002, 07:27
Откуда: Москва
Поблагодарили: 1310 раз

Сообщение Виктор »

Голоса

1.
- Будешь мне сетью, облаком, алтарем,
будешь мне кровом, воздухом, букварем,
тьмой - от неверья, светом - от корч и порч,
вестью - чтоб вместе, дестью - чтоб в печь и прочь...

- Буду тебе денницей, слезой, тропой,
песнью и перстью, буду тебе тобой,
крепью на глине, хлебом на мураве,
ласточкой в небе, косточкой в рукаве...

- Будешь мне явью, Варенька, будешь сном,
сколько столетий минуло день за днем,-
шелк на тебе, на мне шутовской хитон,
слышишь, звенят бубенчики: дон-дин-дон...

- Буду тебе десницей, цевницей, мглой,
смертной истомой, в сердце тупой иглой,
мой господин с меня не спускает глаз,-
чем, дурачок, еще ты потешишь нас...

- будешь мне тризной, братиной будешь мне,
солнечным бликом, Варенька, на стене,
твой господин покой обретет земной:
что ему пыль, полынь, да ковыль степной...

- Слышу, звенят бубенчики: дон-дин-дон,
чую, идут ветра с четырех сторон...
воды сомкнулись, стебли переплелись,
и на листе багряном - зеленый лист...

2.
...Помнишь какими были руки мои какими были
плечи мои какими были губы мои какими
были глаза мои в тине они теперь в озерном иле
память пустыней стала время землею золою имя...

– Помню ладони твои глаза твои помню губы
помню дыханье земные ситцы и шелк небесный
кто я и кем я была не знаю сердце идет на убыль
кто ты и кто мы бездна одна над другою бездной...

...Помнишь как остывали руки губы пустели
только пепел на них пепел на них только пепел
были пеночки птицы мои теперь коростели
а как пели когда-то пели когда-то пели...

– Помню твой голос хлеб в рушнике молоко кобылье
звезды над хлевом пар от земли на земле попону
помню как мы любили любили как мы любили
что означают эти слова не помню...

...Помнишь какой огонь нас хранил и спасал от жажды
веснами нас захлестывал как половодье пойму
помнишь чей крик за твоим прозвенел однажды
– помню любимый помню любимый помню...

3.
- Годы и мили, осени запах мыльный,
это уносит время на всех парах
все, чем мы были, все, чем мы были, милый,
все, что мы помним, помним, как помнит прах...

- Знаю, что солнце скрылось, что в сердце - стылость,
рядом побудь - и выстоим дольше скал,
только бы слово, только бы слово длилось,
только бы голос, голос не умолкал...

- Все наши клятвы, милый, любови даже
легче слезы, короче, чем смертный миг,
вот мы и стали, вот мы и стали дальше,
вот мы и старше, старше себя самих...

- Знаю, что тянет в нети вся тьма на свете,
рядом побудь - и сгинет за край земли,
только бы губы, только бы губы эти,
только бы эти, эти глаза цвели...

- Значит, не верить ливням и ветру, милый,
значит, объятье шире предзимней мглы?
- там, где любили, годы поют и мили,
там, где любили, там, где любили мы.

Календарь

1.
Ломкий весенний свет и прозрачный лес
словно кувшин с разводами по бокам
словно от всех подарков от всех чудес
толика дивных нынче дана и нам
в небе прогалы и половодьем снов
ночь омывает землю пока взахлеб
губы сияя вновь узнают без слов
плечи предплечья локти ладони лоб...

2.
Приходит с деревянным яблоком протягивает ладонь
шепчет не бойся ешь оно уже хлеб
лицо темноокое озеро балатон
степная кожа дикие пушты губ
не боюсь отвечаю видишь ведь я не слеп
видишь сердце мое скроено по тебе точь-в-точь
ты мой приют дуная хмельная глубь
долгая нынче будет в карпатах ночь...

3.
Кто берет белила кто грифель кто школьный мел
бренчит на гитаре матом орет благим
звезды достает с неба левой потом правой рукой
переставляет горы путь указывает кораблю
я прочирикал бы это в рифму если б умел
я бы это верлибром или дольником там каким
прозой протяжной такой вот проозой или другой
но я не умею просто шепчу люблю.

4.
Спрашиваю: ты дух? отвечает: дождь,
спрашиваю: ты дождь? отвечает: камень, -
в белом саду, обещает, меня найдешь
у голубятни синей за облаками,
видишь с семи холмов над равниной свет,
там и сойдемся мы на последней тризне...
что остается от жизни? - ответа нет,
что остается от смерти? - спроси у жизни...

5.
Левая половинка лица от матери правая от отца
по линии где они сходятся разламываются сердца
стою держу своего осколки над головой
и думаю ну и влип японский городовой
а ты берешь их склеиваешь склоняешься надо мной
и шепчешь вернется светом что было тьмой
и вновь загремят на стыках скорые поезда
и правая половинка станет твоей тогда...

6.
Господи сделай так чтобы она не снилась
не брала за руку не проводила пальцем по коже
обрати меня в четвероокий в четверорукий стилус
только освободи только не приводи ее больше боже
солнце остановилось где-то меж двух америк
зябко расколотому надвое небосводу
рыбы в рыбьей тоске выбрасываются на берег
человек в человечьей медленно погружается в воду...

7.
Пока она произносит в трубку не помню уже давно
человек на том конце провода становится декабрем и почуяв стужу
его соседка в квартире слева захлопывает окно
распускает волосы приглушает свет безмятежно мужу
говорит какая ранняя в этом году зима
пока не сойдут снега они будут любить друг друга
изредка вслушиваясь как за стеною в квартире справа бормочет тьма
или в очередь воет вьюга...

8.
Поиграй с ней в прятки в яндексе там теплей
или в гугле там ни конца ни края
только две клавиши Господи на твоей
клавиатуре одна reset delete другая
там где во тьме светило ее плечо
месиво мертвых слов чернота компоста
холодно холодно Господи горячо
холодно горячо горячо но поздно...

9.
Вот и настало время учиться цветным азам
что ж повторяй усевшись птицей на подлокотник
каждый охотник желает знать где сидит фазан
каждый фазан желает знать где стоит охотник
он то и так запомнит как выгнется голос твой
и поплывут по нежным трепетным оробелым
красный оранжевый желтый зеленый и голубой
синий и фиолетовый ставшие белым белым...

***
Дремлешь, укрытая тишиной,
Где-то за тридевять синих весен...
Как на запястье кожа, сегодня зной
Светел, слепящ, сиятелен и венозен.
Река повторяет изгиб руки, уходя во тьму
Тысячеокой ночи, пока несмело
Луч подражает голосу твоему,
Мир принимает формы твоего тела.
Падает одинокий лист, обмирает дрозд:
Черное лоно жизни и возглас меди,–
Чтоб на тебя наглядеться, не хватит звезд,
Чтоб о тебе не думать, не хватит смерти.

Сергей Шестаков
NewVic
Сообщения: 5
Зарегистрирован: 5 май 2009, 14:12

Сообщение NewVic »

А все случилось очень просто...

А все случилось очень просто...
Открылась дверь, и мне навстречу
Девчурка маленького роста,
Девчурка, остренькие плечи!

И котелок упал на камни.
Четыре с лишним дома не был...
А дочка, разведя руками,
Сказала: «Дядя, нету хлеба!»

А я ее схватил - и к звездам!
И целовал в кусочки неба.
Ведь это я такую создал.
Четыре с лишним дома не был...

Виктор ГОНЧАРОВ, 1945
Аватара пользователя
Виктор
Основатель Школы
Сообщения: 11335
Зарегистрирован: 14 мар 2002, 07:27
Откуда: Москва
Поблагодарили: 1310 раз

Сообщение Виктор »

[quote="В обсуждении
"Афоризмы (2/2)"
А.Смит"]Когда начинают умничать женщины, это цирк.
Когда начинают умничать мужчины, это катастрофа.

Отношения женщины и мужчины - это попытка женского айсберга согреться о мужской титаник.[/quote]На эту тему хорошо высказываются поэты - вот, например, Иосиф Бродский посвятил одной даме такое:

То не Муза воды набирает в рот.
То, должно, крепкий сон молодца берет.
И махнувшая вслед голубым платком
Наезжает на грудь паровым катком.
И не встать ни раком, ни так словам,
как назад в осиновый строй дровам.
И глазами по наволочке лицо
Растекается, как по сковороде яйцо.
Горячей ли тебе под сукном шести
одеял в том садке, где - Господь прости -
точно рыба - воздух, сырой губой
я хватал что было тогда тобой?
Я бы заячьи уши пришил к лицу,
Наглотался б в лесах за тебя свинцу,
но и в черном пруду из дурных коряг
я бы всплыл пред тобой, как не смог "Варяг".
Но, видать, не судьба, и года не те.
И уже седина стыдно молвить - где.
Больше длинных жил, чем для них кровей,
да и мысли мертвых кустов кривей.
Навсегда расстаемся с тобой, дружок.
Нарисуй на бумаге простой кружок.
Это буду я: ничего внутри.
Посмотри на него - и потом сотри.
1980
Lobster
Сообщения: 508
Зарегистрирован: 13 ноя 2008, 23:22
Поблагодарили: 1 раз

Сообщение Lobster »

Вот несколько более раннее

Иосиф Бродский

Одной поэтессе (1965)

Я заражен нормальным классицизмом.
А вы, мой друг, заражены сарказмом.
Конечно, просто сделаться капризным,
по ведомству акцизному служа.
К тому ж, вы звали этот век железным.
Но я не думал, говоря о разном,
что, зараженный классицизмом трезвым,
я сам гулял по острию ножа.

Теперь конец моей и вашей дружбе.
Зато -- начало многолетней тяжбе.
Теперь и вам продвинуться по службе
мешает Бахус, но никто другой.
Я оставляю эту ниву тем же,
каким взошел я на нее. Но так же
я затвердел, как Геркуланум в пемзе.
И я для вас не шевельну рукой.

Оставим счеты. Я давно в неволе.
Картофель ем и сплю на сеновале.
Могу прибавить, что теперь на воре
уже не шапка -- лысина горит.
Я эпигон и попугай. Не вы ли
жизнь попугая от себя скрывали?
Когда мне вышли от закона "вилы",
я вашим прорицаньем был согрет.

Служенье Муз чего-то там не терпит.
Зато само обычно так торопит,
что по рукам бежит священный трепет,
и несомненна близость Божества.
Один певец подготовляет рапорт,
другой рождает приглушенный ропот,
а третий знает, что он сам -- лишь рупор,
и он срывает все цветы родства.

И скажет смерть, что не поспеть сарказму
за силой жизни. Проницая призму,
способен он лишь увеличить плазму.
Ему, увы, не озарить ядра.
И вот, столь долго состоя при Музах,
я отдал предпочтенье классицизму,
хоть я и мог, как старец в Сиракузах,
взирать на мир из глубины ведра.

Оставим счеты. Вероятно, слабость.
Я, предвкушая ваш сарказм и радость,
в своей глуши благословляю разность:
жужжанье ослепительной осы
в простой ромашке вызывает робость.
Я сознаю, что предо мною пропасть.
И крутится сознание, как лопасть
вокруг своей негнущейся оси.

Сапожник строит сапоги. Пирожник
сооружает крендель. Чернокнижник
листает толстый фолиант. А грешник
усугубляет, что ни день, грехи.
Влекут дельфины по волнам треножник,
и Аполлон обозревает ближних --
в конечном счете, безгранично внешних.
Шумят леса, и небеса глухи.

Уж скоро осень. Школьные тетради
лежат в портфелях. Чаровницы, вроде
вас, по утрам укладывают пряди
в большой пучок, готовясь к холодам.
Я вспоминаю эпизод в Тавриде,
наш обоюдный интерес к природе,
всегда в ее дикорастущем виде,
и удивляюсь, и грущу, мадам.
I know ... yoga?
yasama
Сообщения: 66
Зарегистрирован: 9 дек 2008, 18:46
Откуда: Москва
Поблагодарили: 1 раз

Танка и хокку

Сообщение yasama »

***
В далёком краю,
Где в чистые воды глядятся
Высокие горы,
Исчезнет, я знаю, бесследно
Вся скверна, осевшая в сердце.

***
Хотя в этот вечер
Я в гости не жду никого,
Но дрогнуло в сердце,
Когда всколыхнулась под ветром
Бамбуковая занавеска.

Одзава Роан

***
Там, куда улетает
Крик предрассветный кукушки,
Что там? - Далекий остров.

Басё
Я вся такая непостоянная, порывистая такая...
А.Смит
Сообщения: 3162
Зарегистрирован: 19 июл 2007, 19:39
Поблагодарили: 34 раза

Сообщение А.Смит »

Вот и лето прошло,
Словно и не бывало.
На пригреве тепло,
Только этого мало.

Все, что сбыться могло,
Мне, как лист пятипалый,
Прямо в руки легло,
Только этого мало.

Понапрасну ни зло,
Ни добро не пропало,
Все горело светло,
Только этого мало.

Жизнь брала под крыло,
Берегла и спасала,
Мне и вправду везло,
Только этого мало.

Листьев не обожгло,
Веток не обломало...
День промыт, как стекло,
Только этого мало.
Ответить