verlena » 28 июн 2011, 11:17
ФОКСТРОТ
Сонный вечер льётся за горизонт, облака, как пёстрые ткани платьев. Две улыбки в кофе - ноябрь заплатит. Я вплетаю счастье в чудной узор городского неба. Звучит фокстрот, стынут блики солнца в чужом глинтвейне. Это не любовь, это просто веер, черный бархат, бусины цвета rot, бахрома, перчатки. Глаза в глаза: - Вашу руку, леди. Какая смелость - быть собой, отчаянно, неумело. Поворот на пальцах и шаг назад, переход, перо, шаг, спина к спине, каблуком отстукивать ритмы сердца. Это не любовь, это просто скерцо и немного сладкого льда на дне. За минуту: здравствуй, прощай, прости, тридцать тактов верить, скользить, кружиться. Не хватает воздуха дальше жить так, не хватает дерзости отпустить. Реверанс. - Позвольте поцеловать. - Да... И звуки тонут в немой гортани. Это не любовь, это просто танец, говорящий больше, чем все слова.
ДО СВИДАНИЯ
ГОРОД
Вот он твой город, распахнутый, как пальто,
Я согреваюсь в снежном его подоле.
Город на части рвётся, в куски, на доли,
Небом без дна, прогулками по Подолу
И ежедневной утренней суетой.
Вот он твой город, растрёпанный, как коса,
Где тишина бьёт пульсом, звенит набатом.
Город мне станет мужем, забытым братом.
Утром вернёмся в школу, завяжем банты
И не сумеем главного рассказать.
Вот он твой город, протянутый как ладонь,
Я заплетаю яркие нити улиц.
Мы здесь не засыпали, но вдруг проснулись.
Город с утра дрожащий, спешащий улей,
Хмурый, слегка умытый речной водой.
Вот он твой город, и вот она рядом я,
Ночью нам слишком радостно, утром - тесно.
Я здесь схожу с ума и теряю вес, но
Через полгода не отличишь от местной.
Небо вздохнет и вытечет за края.
Сероглазая, больше не мне за тебя молиться.
Курить на балконе холодно, в комнате слой тумана.
Мир нестареющих женщин - их белоснежные лица
Смотрят куда-то вверх. Крупный снег падает на ресницы
Слипшейся белой перхотью, смёрзшейся кашей манной.
Боль убаюкана лестью, вином, обманом,
Хмелем побед. Я обещаю каждую зиму сниться,
Но никогда - звонить. Не грусти. До свидания, мама.
СТО
Утро, июль жесток, на плечах вода: в каждой прозрачной капле звенит хрусталь. Память о прошлом просто нельзя отдать. Знаешь, а я умею считать до ста. Десять, ловить в ладонь тополиный снег. Солнечно, ты играешь с соседским псом. Все будто понарошку, почти во сне: сонно из моря выйти, лечь на песок. Двадцать, греметь посудой, держать в руках твой телефон - подарок, письмо без дат. Завтра ты уезжаешь, ну что ж, пока - я не умею плакать, но буду ждать. Жарко в постели, тридцать, который час? Томно вдохнуть и выдохнуть вязкий дым. Завтра твой поезд? Ладно, когда встречать? Кошке купить игрушку, себе - еды. Сорок, привет, морщины, прощай, вино, пиво и сигареты - уже нельзя. После тревожной ночи забыться сном. Ты не приехал, завтра иду к друзьям. Пасмурно, пятьдесят, говорят, пора волосы в косы, юбки почти до пят. Здравствуй, да, очень рада, ты тоже рад? Я так устала ждать тебя, шестьдесят. Семьдесят, девяносто - не ты, не здесь. Память о прошлом - слишком плохой остов. Я такая счастливая, что ты есть. Я такая счастливая. Точка. Сто.
РЯДОМ
Нам так безудержно жарко рядом, что небо пенится и течёт. Мне, говорю, ничего не надо: всего лишь жаться в твое плечо, уснув в набитой людьми маршрутке и задремав на твоих руках. Проснувшись, громко смеёмся, шутим, спросонья спорим о пустяках.
Мне, говорю, ничего не важно: вот только видеть тебя - и всё. Весенний воздух, нагретый, влажный вверх, словно змея, меня несёт, когда ты держишь мои ладони, когда в разгаре чужой войны вдвоём мы смертны, больны, бездомны, безумно счастливы и смешны.
Такое солнце на подбородке, такие ямочки на щеках. Один твой взгляд, мимолётный, робкий, и я не знаю, не знаю, как мне можно выжить под этим взглядом, хранить в глазницах ночную взвесь. Мне, говорю, ничего не надо: всего лишь знать, что ты рядом есть.
ДЕНЬ ВАЛЕНТИНА
Давит к земле до края набитым ранцем,
Заданным сочинением о Емеле.
Валька, сосед, совсем не умеет драться,
Я не пыталась, но говорю: умею.
День Валентина - праздник, по мне, дурацкий.
Валя принёс в подарок воздушных змеев.
Шустро мелькает в прядях цветная раста,
Секс вызывает радость, как в детстве санки,
Много напитков - крепких, хороших, разных.
Ближе не стоит, thank you, спасибо, danke.
День Валентина - имхо, совсем не праздник.
Валька влюбился, бегает на свиданки.
Солнце на плечи давит лимонной сферой,
Сколько же можно жарить, гореть, лосниться?
Муж уезжает завтра, я с ним - на север.
Помню чужие руки, не помню лица.
День Валентина - праздник унылый, серый.
Валик уже пять лет, как живет в столице.
Я с сыном, Валей, ласкова, неразлучна,
Сказками о Емеле кормлю на полдник.
Каждое воскресенье - отличный случай,
Время воздушных змеев, качелей, пони.
День Валентина - праздник, конечно, лучший.
Валик, сосед, должно быть, меня не помнит.
Давит к земле до края набитым ранцем.
Лезвием память - хватит, куда больнее?
Валя, сосед, совсем не умеет драться.
Те, дворовые, были быстрей, сильнее.
Я отучилась, вышла за иностранца,
Валька погиб...
У пяток река синеет.
СОН
Жженой медью раскрасив крыши пустых домов,
Осторожное солнце прячет свои бока.
Мы достигли зенита, дальше уже никак.
Жаркий шёпот, как выстрел - точно, наверняка:
"Видишь, каждый прохожий - близкий, понятный, мой".
Серебристые блики, вязкий закатный сок,
Эфемерная радость - не разбуди, не тронь.
Солнце падает в море - пенный солёный трон.
Выворачивать наизнанку свое нутро,
Выворачивать вещи, стряхивая песок.
Золотится закат, как нитка янтарных бус,
По изнанке ладони тянется красный шов.
Непослушные пряди, сломанный гребешок.
Мне так горько, смешно, безудержно хорошо -
Расскажи мне об этом счастье, когда проснусь.
КОФЕ
Кофе горчит.
Джезва устала чахнуть под слоем пыли.
Кофе приправлено временем, сорванным без тебя,
Солью на бледном моем лице,
Сахаром жжёным слов -
Это почти любовь,
Только немного другой рецепт.
Если когда-нибудь спросят, что вышло у тех ребят,
Которыми мы, может, и вправду были -
Просто молчи.
НОЯБРЬ
Мой друг, ты там был, за стеной из столетних сосен,
За грузом больничной койки, за лязгом ворот бывал?
Тогда расскажи хоть немного, чуть-чуть про осень,
Про то, как под нею стынет река Нева.
Про то, как уходят птицы, сбиваясь в стаи,
Как движется сонный поезд по кругу станций.
Про то, что останется, если меня не станет,
Ведь что-то, хотя бы что-то должно остаться?
Мой друг, расскажи про небо, про боль, про память,
Про снег, про надежду или о чем ты хочешь,
А лучше скажи, как страшно бывает падать,
Теряться в огромной массе безликих прочих.
Как ветер звенит в руках, зарываясь в пестрый
Рисунок прохожих, как светит солнце без киловатт.
Ведь ты же там был, за стеной из столетних сосен,
За грузом больничной койки, за лязгом ворот бывал...
Мой друг, ноябрь оказался невзрачным, седым, белёсым -
Совсем не таким, как ты его рисовал.
НЕЖНОСТЬ
Держать ладони твои ладонями,
Рассыпать волосы по плечам.
Такая нежность внутри бездонная,
Что я не знаю, с чего начать,
Что я не знаю, что будет после, но
Какая разница: счастье, быт?
Сначала только казаться взрослыми,
А дальше, нехотя даже, быть.
А дальше - жарко, светло, неистово
Любовь, как камень, носить в груди.
Такая нежность внутри - не выстоять:
И ни остаться, и ни уйти
В закат, из солнечных нитей сотканный,
Да в небо - синего шелка гладь.
Ловить улыбки и взгляды сотнями,
Смешные искорки карих глаз.
Разбавить солнцем густые сумерки.
Ладонь к ладони, глаза в глаза.
Такая нежность внутри безумная,
Такая радость - не описать.
МИНУС НА МИНУС
Минус на минус вовсе не значит плюс.
Каждый, кто это знает, чуть-чуть сильней.
Только б никто не понял, как я боюсь,
Плачу, ревную, каждую ночь молюсь,
Чтоб он хоть раз проснулся со мной, не с ней.
Ветер звенит в ладонях, стучит в виски.
Он говорит ей: все будет хорошо.
Выдох. Душа становится на мыски,
Мечется: то на волю, то вновь в тиски,
Чтобы не слишком сильно болел ожог.
Волю в кулак, но где же ее найти?
Знаешь, любовь - обычный сердечный флюс,
Лёгкий душевный насморк, простой отит.
Чай с молоком и мёдом - должно пройти.
Минус на минус вовсе не значит плюс.
ПОРТ ОТКРЫВАЕТСЯ В ВОСЕМЬ
Порт открывается в восемь, у нее синее с белым платье, шифоновый шарф.
Горизонт начинает светлеть, волосы спутались, мысли тоже.
Она вспоминает твой низкий голос, твой терпкий запах, она старается не дышать,
Чтоб не оказалось, что он такой же, как сотни других, похожих.
Порт открывается в восемь, в сумке мерно сопит мобильный, в ушах агат.
Небо давит на плечи, подол, как и сердце, красными нитками вышит.
Она набирает какой-то номер, она и сама не знает чей, наугад,
Чтоб не оказалось, что её только ты не слышишь.
Порт открывается в восемь, она совсем замёрзла, а на часах только пять.
Босоножки натёрли, и так надоело казаться сильной.
Она сжимает твои письма в ладонях, она так боится их потерять,
Чтоб не оказалось, что ей это все приснилось.
ГОРОД В ИЮЛЕ
В городе пахнет зноем, утренним сонным жаром, мягким асфальтом улиц, ржавым железом лиц. Солнце почти в зените, снимешь очки - ужалит. Город из дома гонит прочь от любых границ. В городе пахнет зноем, липким вареньем мыслей, сладким компотом жестов, крепкой наливкой слов. Город из дома гонит, впрочем, побег бессмыслен: снизу соседи курят, сверху - готовят плов. В городе пахнет зноем, пылью открытых окон, гарью безлюдных кухонь, потом жилых квартир. Город из дома гонит всех, кому одиноко - город такой огромный, значит, должно хватить.
СУТКИ
День. Расписать по нотам, не зная нот,
Каждую из надежд, из упрямых "если".
Песни не кончились - просто не время песен.
Время пить водку, время курить в окно.
Вечер. Разбито сердце - поможет йод?
Вряд ли. Читать конспект, засыпая в кресле.
Песни не кончились - просто не время песен.
Время пить травы, время идти вперёд.
Ночь, не спеша крошить каблуками лёд:
"Ты не замёрзла?" - "Холодно, если честно".
Песни не кончились - просто не время песен.
Время пить бейлис, время дышать взахлёб.
Утро, в колонках тихо играет блюз.
Выдох губами в шею "Вставай, принцесса".
Песни не кончились - просто не время песен.
Время пить кофе, время шептать "люблю".
БЛЮЗ
Если выпить тебя до дна этой ночью, что останется на весну?
Видишь, мой кофе сбежал, а на пальцах растаял сахар,
Дождь опять барабанит по лужам, а небо стекает в люк.
Я хожу по канату, лицо в ладонях, тело в кресле, душа на весу -
Что ж, только сердце на месте.
В моём рваном календаре, что на кухне, не хватает бумажных дней:
Если верить его листам, март придёт через семь страниц,
Но и это, пожалуй, слишком для тех, кто не слушает блюз.
Я хожу по канату, я вновь пьяна и, ты знаешь, почти на дне,
Но я пишу эти песни,
И они бьются под кожей, а кто-то ведь скажет, что просто неровный пульс -
Слишком много ненужных слов или выпитых чашек кофе.
Улыбаюсь глазами, сигарета истлела, я, должно быть, тебя люблю.
Я хожу по канату, мои пальцы замёрзли, но я курю эту зиму, пусть
И на двоих в одном кресле.
ПУСТОТА
Пусто. Чай на брудершафт выпит, чашки, как водится, вдребезги. Если хочешь – целуй, мне уже всё равно, слышишь? Вечер сегодня твой, завтра - мое утро. Небо течет внутрь. Чай ли горчит или настой вереска? Губы к губам, хочешь станцуем устно? Всё, как и было раньше, просто слова навылет, просто октябрь на крыше. Мне уже все равно. Пусто.
ОНА
Она не боится падать, должно быть, вошла во вкус,
Умеет пить боль и нежность, смеяться и не пьянеть.
А я не шепчу – вдыхаю. Она говорит – боюсь,
Еще говорит, что звезды- хрусталики на ремне.
Она не боится падать, в ладонях глинтвейн и мёд,
Читает стихи на ветер, бросает в камин слова.
А я не шепчу- вдыхаю. Она говорит – пройдёт,
Еще говорит, что осень - узоры на рукавах.
Она не боится падать, играет на нервах блюз,
Пьёт залпом портвейн и кофе, целуется сгоряча.
А я не шепчу – вдыхаю. Она говорит – люблю,
Еще говорит, что крылья - царапины на плечах.
Смотри, у нее под платьем царапины на плечах.
КОШКА
Это все так же странно, даже еще странней.
Как же, скажи, не мёрзнуть в этой твоей зиме?
Я не грущу по лесу, Лис не грустит по мне.
Кошка ложится рядом, лижет пятнистый мех.
Ночь, молоко на блюдце, сны возле батарей,
Утром мороз по коже, веришь - почти игла.
Только орел и решка вертятся на ребре.
Кошка ложится рядом, хочешь, не хочешь – гладь.
Мне же за эту зиму только бы не остыть,
Не сотрясая воздух, хоть до макушки в плед.
Я не грущу по лесу, Лис теребит усы.
Кошка ложится рядом - будет чуть - чуть теплей.
Знаешь, уже привычно: снег, только на стене,
Можно совсем замёрзнуть, не размыкая век.
Только все так же странно, даже еще странней.
Кошка ложится рядом, я выключаю свет.
ВСЕ УЖЕ СКАЗАНО
Аверсом, реверсом, чётом ли, нечетом,
Охрой волос ли, кармином губ.
Всё уже сказано, больше нечего -
Я не могу.
Ночью на вторник, субботним ли вечером,
"Ave, мой дьявол", "чур меня, чур".
Всё уже сказано, больше нечего -
Я не хочу.
Чёрным ли, белым, разлуками, встречами,
Что впереди: Рубикон ли, Стикс?
Всё уже сказано, больше нечего -
Прости.
ЛЕТО
Ей восемнадцать, опять не спится - читать романы, курить в окно. Она б и рада отдаться принцу, но принцам, кажется, всё равно. Ей, впрочем, тоже почти что пофиг - июнь не скоро, апрель в цвету. На кухне медленно стынет кофе. Дожди, часов равномерный стук.
Ей двадцать восемь, чизкейк и пицца, мартини, праздники круглый год. Она б и рада отдаться принцу, но вечно как-то не до того. Карьера, фитнесс, чужие сплетни: «А он и, правда, хорош живьём?». Еще немного - и будет лето, а все, что после, переживём.
Ей тридцать восемь, будильник злится, но спешка, в общем-то, ни к чему. Она б и рада отдаться принцу, но рядом кот и храпящий муж. Зарядка, ванна, газета, график, обед: вино и горячий мёд. А лето смотрит из фотографий, хотя казалось, что не пройдёт.
Ей сорок восемь, опять не спится, снотворных куча, а толку – ноль. Она б и рада отдаться принцу, но тут как тут головная боль. Она и носит свой гордый профиль: в постель – сама, из неё – сама. На кухне медленно стынет кофе, какое лето? – почти зима.
ДЕВОЧКА
Девочка, хватит себя жалеть - надо жить дальше, искать работу, пить от заката и до субботы, петь о любви и не помнить, кто ты, где ты, когда и с кем. Девочка, лучше накинуть плед, выпить вина, никого не слышать, есть переспелую мякоть вишен, всех вспоминать, кто на сердце вышит, выдавлен на руке. Девочка, полно уже грустить, слушая звон серебристых ложек, всё, что пройдёт, ощущая кожей. Каждый второй на него похожий, только вот что с того? Девочка, просто его прости, как и всех прочих. Темнеет рано, кофе горчит, протекают краны, всё хорошо, но смешная рана ноет который год. Девочка, убрано на столе, сложены вещи, диван застелен, все точно так, как вы с ним хотели. Вечность от взгляда и до постели не вспоминать слабо? Девочка, хватит себя жалеть, длинное платье смени на шорты, губы – кармином, ресницы - чёрным. Если вернётся, скажи не «к чёрту», а «дай ему счастья, Бог».
Ксения Александрова