Тоже захотелось чего-нибудь сюда написать, а то все только читаю...
***
Ты рисуй, девочка, небо пошире, солнышко глазастое желти, не жалея,
Дети девяностых стали большими, тоже выбирают потяжелее.
Ты рисуй, девочка, открытые ставни, ты рисуй, девочка, горе - не беда,
Ты рисуй, девочка, кем ты не станешь, как ты обрастаешь словом "когда".
Ты рисуй, девочка, жаркие страны, голубые елочки, город весной,
Оставайся, девочка, юной и странной, зубиком младенческим под десной,
Ты не бойся девочка, это лото же, повезло с карточкой - значит, победил
Тяжело мне, девочка, и светло тоже, так рисуй, девочка, краски разводи.
Ты рисуй, девочка, золотой остров, у твоей кисточки нужный нажим,
Стали большими дети девяностых, тоже научились правильно жить.
Ты рисуй, девочка, вязкие кошмары, ты рисуй, девочка, дымку на морях,
Вроде всё нормально, а тебе мало, у твоей мамы седина в кудрях.
Ты рисуй, девочка, позабудь об этом, ты рисуй летом Казанский собор,
Мама твоя плачет, что ты стала поэтом, плакала бы лучше, что ты стала собой.
Ты бери, девочка, кальку и ватман, чтобы размахнуться во всю длину.
Заходи, девочка, заходи в ад мой, я тебя огнем своим прокляну.
Мир хороший, девочка, только для взрослых, он красивый, девочка, хоть и грубит.
Ты старайся, девочка девяностых, младшая сестренка моих обид,
Ты рыдай, девочка, всем, кто не дожил, все свои молитвы на листочке спрессуй.
Ты рисуй девочка, ты ведь художник, ты рисуй девочка, только рисуй.
Ты играй, Господи, в шахматы и нарды, ты вози, Господи, на печи Емелю,
Не давай мне Господи, того, что мне надо, дай мне только Господи, понять, что имею.
***
Так они залезают в твой мир и пьют его,
Чавкая, захлебываясь, вздыхая:
"Можно войти в Жж с твоего компьютера?"
"Можно, я присосусь к твоему вайфаю?"
Я убегаю, прячусь, сижу на корточках -
Но отказал спам-фильтр, дыра в системе.
"Можно, я одолжу у тебя ту кофточку?"
"Можно войти в тебя из твоей постели?"
День пролетит и ночь проползет тягучая,
Серыми клочьями лезет из неба вата.
"Можно, я полюблю тебя и помучаюсь?
Можно ты в этом сама будешь виновата?"
В общем-то, я не дока в вопросах этики,
В общем-то, я могу и послать подальше,
Только не понимаю, что делать с этими,
После того как ты себя всю отдашь им.
С цельными, как молоко трехпроцентной жирности,
С точными, как инструкции генеральские.
В этом лесу совсем не осталось живности,
Нужен хотя бы день для регенерации.
Не отпускают, пытаясь исчезнувший жар грести,
"Где ты"? - кричат - "Мы привыкли, приди, пожалуйста"!
Капают, капают, капают слезы жадности,
Чтобы их обменяли на слезы жалости.
Боже, они внезапны, как водка в тонике,
Люди умелой кисти, скульптурной лепки.
"Можно я разлюблю тебя после вторника?
Можно в четверг поплачу в твою жилетку?"
Как они знают свой текст, как они поют его, -
Будто "Michele, ma belle" или "Who by fire".
"Можно войти в ЖЖ с твоего компьютера?
Можно, я присосусь к твоему вайфаю?"
Нет, ничего такого особо страшного,
Сдать бы отчет и закончить весь этот чат.
Как же мне тоже хочется что-то спрашивать.
Только никто
не тянется
отвечать.
***
Она раскрасила губы огнем карминным,
чтоб стать, как все, чтоб быть - под одну гребенку.
Она отвыкла, чтобы ее кормили,
она выбирает ежиков в "Детском мире" -
и продавщицы спрашивают "ребенку"?
Ее цвета - оранжевый с темно-синим,
она сейчас тоскует, но тем не менее
она умеет выглядеть очень сильной.
Она давно не казалась такой красивой -
чтоб все вокруг шарахались в онеменьи.
Не то чтоб она болеет - такое редко,
ну, раз в полгода - да и слегка, негромко.
А вот сейчас - какие ни ешь таблетки,
в какие ни закутывайся жилетки -
царапается, рвет коготками бронхи.
Она обживает дом, устелив носками
всю комнату и чуточку в коридоре.
Она его выкашливает кусками,
она купила шкафчик и новый сканер,
и думает, что хватит на наладонник.
Ее любимый свитер давно постиран,
она такая милая и смешная,
она грызет ментоловые пастилки,
она боится - как она отпустила -
вот так, спокойно, крылышек не сминая.
Она не знает, что с ним могло случиться,
кого еще слова его доконали.
Но помнит то, что он не любил лечиться,
и сладкой резью - родинку под ключицей
и что он спит всегда по диагонали.
Она подругам пишет - ты, мол, крепись, но
немного нарочитым, нечестным тоном,
разбрасывает по дому чужие письма,
и держится, и даже почти не киснет,
и так случайно плачет у монитора.
Она совсем замотанная делами,
она б хотела видеть вокруг людей, но
время по затылку - широкой дланью,
на ней висят отчеты и два дедлайна,
и поискать подарок на день рожденья.
Она полощет горло раствором борной,
но холодно и нет никого под боком.
Она притвориться может почти любою,
она привыкла Бога считать любовью.
А вот любовь почти что отвыкла - Богом.
Всё думает, что пора поменять системку,
хранит - на крайний случай - бутылку водки.
И слушает Аквариум и Хвостенко.
И засыпает - больно вжимаясь в стенку -
чтоб не дай Бог не разбудить кого-то.
Алина Кудряшева